Статья опубликована в Вестнике истории Верхотурского уезда. Екатеринбург, 2014. Вып.5. С.34-42.
В этом году в России отмечается четырехсотлетие дома Романовых. Празднование приурочено к воцарению Михаила Федоровича Романова на русский престол 11 июня 1613 года. Казалось бы, какое отношение наш край имеет к этому событию. Но все по порядку.
В ноябре 1841 г. указом императора Николая I герцог Максимилиан Лейхтенбергский был назначен к присутствию в Совете и Ученом Комитете Корпуса горных инженеров, т.е. герцог был причислен к этому Корпусу. А в феврале 1844 г. император поручил ему главное заведывание институтом Корпуса (Горным институтом).
11 августа 1845 г. Главный начальник Уральских горных заводов В.А.Глинка получил предписание от Министра финансов Вронченко, в котором министр сообщал, что по повелению императора герцог Лейхтенбергский отправился для осмотра Уральских горных заводов и ознакомления с их местностью. В поездке герцога сопровождали: начальник штаба Корпуса горных инженеров, сенатор, генерал-лейтенант Константин Владимирович Чевкин, адъютант герцога князь Петр Романович Багратион; секретарь, коллежский асессор Евгений Адольфович Мюссар, доктор Фишер и передовой фельдегерь. Для путешественников были приготовлены 27 лошадей, а именно: тройка для фельдегеря и по шестерке под четыре экипажа. Маршрут следования из Екатеринбурга на север предполагался такой: Невьянский завод наследников Яковлева, Нижнетагильский завод Демидова, Гороблагодатские заводы (Кушвинский, Баранчинский, Серебрянский, Верхне-Туринский и Нижне-Туринский заводы). От Гороблагодатских заводов путь пролегал на Верхотурье, деревню Безсонову, станции Латинскую, Лобвинскую (здесь 23 сентября предполагался обед), Каквинскую, Богословский завод (24 сентября осмотр завода), Турьинские рудники (25 сентября осмотр рудников и ночлег), осмотр Покровского, Петропавловского и Чернореченского рудников золотых промыслов и 26 сентября выезд в Верхотурье. Глинка собирался сопровождать путешественников.
Так как в это время горный начальник Богословских заводов Матвей Иванович Протасов был болен, то прием высоких гостей возлагался на его помощника майора Григория Григорьевича Москвина. Ему вменялось: приготовить для приема высокого гостя дом горного начальника в Богословском заводе, дома управителей в Турьинских рудниках и на золотых промыслах, привести в должную исправность и не укоризненную чистоту присутственные места, госпитали, школы, богадельни, тюрьмы, фабрики. Было предложено собрать и расположить в систематическом наилучшем порядке планы, чертежи и модели заводских механизмов, рудничные планы. Лаборатория, минералогический кабинет и библиотека находились бы в готовности на случай, если герцог соизволит обратить на них свое любопытство. Принять меры, чтобы пути к разным замечательным местам в заводах и в округе вообще представляли полное удобство для проезда. Чтобы офицеры и нижние чины в одежде строго соблюдали форму, званию каждого присвоенную, и, чтобы наконец «мастеровые были одеты в приличное платье и никто бы из них не смел являться в рубищах, что часто они делают не от нужды, а от одного лишь небрежения к опрятности». Также принять меры, чтобы «во время обозрения заводов Его Высочеством не было каких-нибудь беспорядков или излишней суетливости; и для того все офицеры должны находиться при своих местах и чтобы каждый из них благовременно по возможности приготовился к ясным и верным ответам на вопросы о предметах ведению его порученных». И чтобы при этом не было бы каких-то лишних расходов. «При представлении не нужно изысканной роскоши и щегольства; не от них зависит истинное достоинство заводов, а от технического совершенства, порядка и экономии».
Москвину были высланы подробные рекомендации о встрече герцога начальствующими лицами округа. На границе округа высокого гостя должен был встречать заводской лесничий и после рапорта сопровождать гостей до завода; у шлагбаума завода встречает с рапортом заводской полицмейстер; в самом заводе встречает с рапортом горный начальник заводов (в данном случае помощник начальника Москвин) на правом фланге почетного караула, правее командира линейного Оренбургского батальона № 9; в заводе и в рудниках, заводские управители и смотрители встречают Его Высочество и представляют рапорты о благополучии завода и рудников; заводские медики у дверей при входе в госпиталь подают рапорты о числе больных.
Кроме того, предписывалось предоставить сведения, относящиеся к Богословским заводам, из 20 пунктов: краткий статистический обзор горнозаводского округа, с топографическим описанием Турьинских рудников; список чиновников, служащих по Богословскому горному округу; ведомость о количестве жалованья, провианта и задельной платы мастеровым и семействам их; ведомости о числе и сословии учеников и учениц; краткий обзор выгодности действия округа заводов; ведомости о казенных заведениях; ведомость о числе больных, находящихся при госпиталях и т.п.
От Москвина также требовалось донести: к каким золотоносным приискам в округе удобнее всего можно будет проехать Его Высочеству, чтобы осмотреть их. В своем рапорте, от 7 сентября, майор Москвин ответил, что в округе в настоящее время действуют золотые промыслы: а) Пуинской дистанции, в окрестности Воскресенского медного рудника, Мостовой рудник, расстоянием от Богословского завода в 88-ми верстах, доступ до которого чрезвычайно затруднителен, б) ближайшие в окрестности Турьинских рудников Каменской дистанции, Покровский рудник, расстоянием от рудников в 10-ти верстах, на котором действует одна фабрика с двумя бутарами и две фабрики с обыкновенными станками, в) Петропавловской дистанции, Петропавловский рудник или так называемый Песщанской, расстоянием от рудников в 9-ти верстах; на нем действуют: одна фабрика с чашами и одна с бутарами и обыкновенными станками, и г) Чернореченский промысел, расстоянием от Турьинских рудников в 18-ти верстах; на нем действуют две фабрики с бутарами и обыкновенными станками. Проезд на все промыслы почти везде одинаков, но для осмотра Его Императорскаго Высочества герцога Лейхтенбергскаго предпочтительнее можно избрать последний промысел Чернореченский, «по более обширному его действию против других и по большему заведению механических устройств и железной дороги». На этом же промысле были заведены артели для вольных людей и мастеровых, содержащихся в исправительной казарме. «Вообще осмотр этого рудника во всех отношениях будет любопытнее противу других, как по богатству золотоносных песков, так и в минералогическом отношении и по его устройству и обширности, да и окончательное исправление дороги от Турьинских рудников к Чернореченскому промыслу, уже начатое, будет сопряжено с меньшими для заводов разходами».
В своем письме, от 10 сентября, генерал-лейтенант Глинка разрешил Москвину: переместить больных из старого Турьинского госпиталя в госпиталь, устроенный на Каменском золотом промысле; в доме горного начальника, где была назначена квартира для Максимилиана Лехйхтенбергского, устроить подъезд на фасадной линии дома со стороны заводского пруда; дороги на золотые промыслы привести в такое положение, чтобы потом можно было проезжать в обыкновенных тарантасах; «впрочем я уверен, что на исправление особенных расходов употреб##ть не должно, тем более, что это было бы не сообразно с желанием Его Высочества. Надобно главнейшее заботиться о том, чтобы мосты везде были прочны и безопасные»; и посоветовал оставить в комнатах герцога цветы, какие там были.
Интересно, что 20 сентября у герцога Лейхтенбергского был день рождения, а 28 день тезоименитства. И Глинка направляет в Нижне-Тагильские, Гороблагодатские и Богословские заводы письма «Всеми силами желал бы устроить, чтобы он эти дни провел в Екатеринбурге. Но желательно чтобы везде, где тогда случится быть, Его Высочество провел столь замечательные для нас дни с удовольствием. Прилично было бы в них поздравить Герцога охотою, или каким-нибудь горным празднеством», «Его Высочество, как любитель охоты, где только возможно участвовал в ней», «не знаю, будет ли возможность, но хорошо бы сформировать охоту наиболее нашему краю свойственную, например на медведя и в особенности на сохатого».
17-го сентября герцог выехал из Екатеринбурга. В Богословский завод он приехал, как и намечалось, 23-го сентября. По причине бездействия в это время Богословского завода, гости покинули Богословские заводы на день раньше намеченного, 25-го сентября. Один любопытный факт. В 1844 г. в Турьинских рудниках началось строительство новой каменной Максимовской церкви и когда 24-го сентября 1845 г. герцог, при посещении рудников, не нашел там церкви, кроме забутки для фундамента, он приказал ускорить, сколь возможно, возведение храма.
Всего три дня пробыл герцог Максимилиан Лейхтенбергский на Богословских заводах, но отголоски этого посещения не оставляли в покое заводы еще несколько лет. Сенатором Чевкиным было приказано комиссионеру Богословских заводов, коллежскому секретарю Толстых добыть несколько экземпляров букландита (черно-зеленый минерал эпидот – прим.М.Б.) из горы по реке Туре, находящейся вблизи Верхотурья. Посредством шпуровой работы, вытребованными с Богословских заводов, бурщиками было добыто 20 камней.
Герцог Лейхтенбергский пожелал получить сведения о том: сколько медной окалины получается при медеплавильной операции на казенных и частных заводах Урала и за какую цену можно купить ее от заводов. Майор Москвин в рапорте, от 6 ноября 1845 г., сообщил, что на Богословском заводе за 1840-1844 гг. получено окалины 14 пудов 20 фунтов, в которой заключается меди 11 пудов 10 фунтов, на сумму 78 руб. 75 коп. 12 марта 1846 г. один пуд штыковой медной окалины Богословского завода был отправлен на Ослянскую пристань Гороблагодатского горного округа для отправки с весенним караваном в Санкт-Петербург.
26 октября 1845 г. Главный начальник Уральских заводов В.А.Глинка направил письмо майору Москвину, в котором пишет: «Его Императорскому Высочеству Герцогу Максимилиану Лейхтенбергскому угодно иметь образцы рыб обитающих в водах нашего края». Глинка просит Москвина, чтобы тот с наступлением зимы распорядился заготовить по несколько экземпляров всех сортов рыб, какие только находятся в реках и озерах Богословского округа, и приказать составить, сколь возможно, полную коллекцию из тех сортов, которые или вовсе не встречаются, или редко ловятся в водах Европейской России. После этого прислать ее в замороженном состоянии к горному начальнику Екатеринбургских заводов к половине января будущего 1846 г. для отправки в Санкт-Петербург с зимним транспортом золота. При составлении иметь в виду, чтобы все экземпляры посылаемых рыб были малых, по возможности, размеров для удобнейшей перевозки коллекции по назначению.
30 ноября 1845 г. генерал-лейтенант Глинка направил письмо горному начальнику Гороблагодатских заводов полковнику Фелькнеру: «Его Императорскому Высочеству Герцогу Лейхтенбергскому угодно иметь коллекцию чучел из зверей обитающих на Урале…Мне известно, что Гороблагодатские и Богословские леса могут доставить без всякого затруднения, многочисленную и разнообразную коллекцию животных», которая предназначалась для музея в Эйхштедте, в Баварии. Предлагалось заготовить зверей в зимнее время и, по мере приобретения, каждый экземпляр в неповрежденном виде замороженными доставлять в Екатеринбург, где из них будут приготовляться чучела под руководством механика Тета и прапорщика барона Таубе. При этом Глинка добавил: «Излишним считаю, просить Вас, чтобы заготовление зверей было сделано по самым умеренным ценам: я уверен, что Вы постараетесь всеми зависящими мерами способствовать к удовлетворительному выполнению желания Его Высочества». Аналогичное письмо было отправлено и майору Москвину. Какие же звери в это время водились в Гороблагодатском округе и, скорее всего, в Богословском, и по какой цене их можно было приобрести видно из рапорта полковника Фелькнера: «Бурундука в 5 коп., белок: обыкновенную 20 коп., Летягу 65 коп. Соболей известных здесь в округе под имянами: Кибаса (очевидно, кидаса – прим.М.Б.) 16 руб., Осиновика 12 руб. и Чернаго 27 руб.; Куницу за 9 руб., Лисиц называемых здесь: Огневками за 11 руб., Чернодущатых по 15 руб. и Чернобурую за 50 руб., Норки по 1 руб. 30 коп., Выдру в 20 руб., Росомагу за 7 руб., Рысь в 28 руб., Волка за 15 руб., Медведей: за Муравейника 25 руб. и за Пестуна 45 руб., Польскаго козла с рогами 10 руб. Оленя с большими рогами 20 руб., Сохатаго с рогами 60 руб., Горностая 40 коп. и Ласточку (очевидно, ласка – прим.М.Б.) 5 коп., всего 23 вида на 372 руб. 65 коп. ассигнациями».
К 1 апреля 1846 г. с Богословских заводов в Екатеринбург были доставлены: волк, лисица, олень, росомаха и две белки. К февралю 1847 г. были изготовлены чучела: сохатого, двух оленей, волка, рыси, лисицы и соболя, которые хранились в Екатеринбургском музеуме. Не понятно почему не было отправки в 1846 г. От горного начальника Екатеринбургских заводов полковника П.Е.Ахматова поступило предложение отправлять зверей в замороженном состоянии в Санкт-Петербург, для приготовления чучел там, «так как искусных мастеров для приготовления чучел здесь не находится». 4 апреля 1847 г. Глинка пишет Ахматову «Ныне приняв во внимание, что доставка этих чучел водою, могла бы быть вредна для мехов, я сочел за лучшее оставить их здесь до зимы», чтобы отправить с зимним транспортом золота.
Прошел еще один год и в ноябре 1848 г. новый горный начальник Екатеринбургских заводов подполковник П.М.Карпинский в своем рапорте В.А.Глинке сообщает: «что шкуры чучел, не были при набивке подготовлены предохранительными веществами, обыкновенно употребляющимися для сохранения подобных предметов, а потому оказались сильно попорчены молью и не могут заслуживать хранения в собрании Его Высочества». Делать нечего и приходится начинать заготовку новых зверей. В декабре 1848 г. Глинка высылает предписание горному начальнику Богословских заводов подполковнику Г.И.Кенигу о ловле новых зверей. Кенигом для этого дела были командированы лесовщики. Но удобное для добычи время, осеннее, было упущено и охотники возвратились пустыми. Вновь лесовщики были командированы Кенигом только осенью 1849 г. И только в марте 1850 г. Кениг рапортует Глинке, что под присмотром мастерового Мамышева в лесах Богословского округа заготовлены звери: волк, две лисицы, белка и заяц, а больше добыть зверей было «неудобно по случаю жестоких в настоящую зиму морозов». 28 марта Кениг посылает Глинке новое сообщение, в котором пишет, что лекарским учеником, урядником 1-м статьи Павлом Чигиринским заготовлены 15 штук разного рода птиц и зверьков: рябчик, пальник, тетерка, кукша, ворон, воробей, лесной щегленок, утка, клест, горностай зимний, выдра молодая или норка старая и еще три птицы, наименования которых неизвестны, из которых он сделал чучела. Готлиб Иванович пишет, что находит эти чучела довольно хорошими и по окончательной отделке их можно поместить в какой-либо музей, но для приведения этих чучел в надлежащее совершенство при здешних заводах совершенно нет средств. И если и впредь, без особых расходов, через Чигиринского приготовлять «особенно малого возраста птиц», то просит прислать один или два фунта самой мелкой дроби, которой здесь достать нельзя. Чучела были отправлены в Екатеринбург, где оказалось, что белка и горностай оказались испорченными, из трех неизвестных птиц одна оказалась овсянкой, а двух других не оказалось. А 2 мая 1850 г. подполковник Карпинский наконец доложил Глинке, что шкуры разных зверей и птиц, обитающих на Урале, отправлены в Санкт-Петербург. На этом можно поставить точку о пребывании герцога Максимилиана Лейхтенбергского на Богословских заводах.
Так кто же такой герцог Лейхтенбергский и какое он отношение имеет к дому Романовых? Его полное имя Максимилиан (-Эжен-Жозеф-Огюст-Наполеон) Богарнэ, 3-й герцог Лейхтенбергский, князь Эйхштедтский. История этого французского рода началась, по крайней мере, в конце XIV века, а одна из его ветвей в 1764 году получила от французского короля титул маркизов. Один из представителей этой семьи виконт Александр де Богарнэ играл заметную роль в событиях французской революции 1789-1794 годов. Как и многие ее участники, он окончил свои дни на гильотине во время якобинского террора. Но у него осталась вдова – красивая креолка родом с острова Мартиника, далекой французской колонии, Мария-Франсуаза-Жозефина, урожденная Ташэ де ля Пажери. Вдова Богарнэ затем вышла замуж вторично. И на этот раз ее мужем стал французский генерал Наполеон Бонапарт, который в 1804 г. провозгласил себя императором Франции. Жозефина стала императрицей.
Но детей у нее и Наполеона не было. Зато она имела их от первого брака: сына Эжена (Евгения) и дочь Гортензию. Наполеон усыновил их. Эжен сразу же высоко поднялся по военной и государственной лестнице. Наполеон сделал его принцем империи и вице-королем Италии. Гортензию он выдал замуж за своего брата – Луи. Они стали королевской четой Голландии. Надо заметить, что впоследствии сын Луи и Гортензии восстановил Французскую империю и занял престол под именем Наполеона III.
После свержения Наполеона Эжен Богарнэ в 1817 г. получил от своего тестя короля Баварии Максимилиана I Иосифа титулы герцога Лейхтенбергского и князя Эйхштедтского. Женился он на баварской принцессе, еще когда Наполеон был в силе, в 1806 г. От этого брака родилось два сына и четыре дочери.
С 1835 г. герцогом Лейхтенбергским стал младший сын Эжена Богарнэ – Максимилиан. Сперва он служил в баварской армии, а в 1837 г. приехал в Россию, женился на дочери Николая I Марии и поступил на русскую службу. С Россией он связал всю свою жизнь. Указом от 2/14 июля 1839 г. император пожаловал герцогу титул Императорского Высочества, а указом от 6/18 декабря 1852 г. даровал потомкам Максимилиана и Марии Николаевны титул и фамилию князей Романовских. Позже Александр II включил их в состав Российской Императорской фамилии. Таким образом, эта ветвь Императорского Дома носила два титула – герцогов Лейхтенбергских и князей Романовских.
Сам Максимилиан, помимо военных занятий, приобрел известность научными трудами в области гальванопластики и электрохимической металлургии. Он основал в Петербурге гальванопластический завод, а свои опыты проводил в специальной лаборатории, которая вначале размещалась в Зимнем дворце. Принимал он активное участие и в строительстве первых в России железных дорог. За свои научные работы был избран почетным членом Петербургской академии наук, возглавлял также Академию художеств. У Максимилиана и Марии Николаевны было четверо сыновей и три дочери.